Колдун же в это время допрашивал родичей Цунь Гуана со всем пристрастием.
– Шкатулка волшебная где? С изумрудами?
– Какая шкатулка? – с деланным удивлением произнесла матушка Цунь Гуана.
– С какими изумрудами? – набравшись храбрости, добавила её дочь.
Выдавать подаренный Цунь Гуаном изумруд она не собиралась.
Так ничего и не смог Бинь Лю прояснить, сколько не бился. В конце концов его взяла досада. Он повелел оборотням запереть пленников, а сам уселся за стол и налил себе большую кружку пива.
– Что делать будем? – спросил его Брикабрей, который свою кружку успел уже ополовинить.
– Посмотрим, как они завтра заговорят, – хмуро ответил Бинь Лю. – Утренний ручей прозрачней вечернего болота.
Поручив бесам-оборотням ночное дежурство, колдуны улеглись в хозяйские кровати и задремали. Оборотни же расселись посреди двора и начали игру в кости. Так они увлеклись, что не заметили, как мимо них проскользнул маленький лисёнок.
Дзин прокрался внутрь купеческого двора ещё днём, пока ворота были настежь раскрыты. Теперь же он миновал оборотней, занятых игрой в кости, и направился к сараю, в котором сидели повязанные по рукам и ногам родичи Цунь Гуана. Забравшись на вершину поленницы, лисёнок разбежался и одним прыжком долетел до потолочного окна.
Матушка Цунь Гуана заметила в лунном свете хвостатую тень и сразу догадалась, кто просунул в окно свою острую мордочку.
– Дзин! – позвала она, переполнившись надежды. – Это же Хацукои моего ручной лисёнок.
Лисёнок услышал, что его посчитали ручным, и недовольно чихнул. Впрочем, обижаться он не стал. Спасти семью Цунь Гуана было для лисёнка делом большей важности, чем собственное.
Он пролез внутрь сарая и в несколько мгновений перегрыз верёвки, которыми пленники были связаны.
– Что же нам теперь делать? – спросила сестра Цунь Гуана у лисёнка.
– Зачем ты у него спрашиваешь? – упрекнула дочку за глупость матушка. – Лисы не говорят ведь.
В сильную грозу и рыба в море кричит, говорится в старой пословице. Хотя лисёнок Дзин и не мог промолвить и слова, он уже придумал, что делать. Лисёнок махнул хвостом и выскочил обратно через окно.
– Вот видишь, – сказала матушка Цунь Гуана, – только напугала ты его.
Она уселась на землю и принялась размышлять, как им дальше поступить. В голову ей ничего не приходило, и она совсем уже отчаялась, когда в бок её ткнул мокрый нос.
Чтобы узнать о том, каков был у лисёнка план, читайте следующую главу.
Глава одиннадцатая
в которой повествуется о том, как у семьи Цунь Гуана появилась надежда на спасение, а также о том, как Цунь Гуан и его спутники обнаружили тайник Яньвана Умма-ё
Итак, два злобных колдуна ворвались в дом купца Цю Миня и обратили в бесов самого хозяина и его верного помощника. Купеческую жену с дочкой и дочерней подругой колдуны схватили и связали. Однако той же ночью на помощь пленникам пришёл лисёнок по имени Дзин. Он сперва перегрыз верёвки, а затем прокрался в хозяйский дом и вернулся со своей добычей в сарай.
Лисёнок принёс и положил перед матушкой Цунь Гуана бумажный лист, а также сливовиковый стержень, которым дети обычно пишут друг другу записки.
– Напишем, что с нами приключилось. И Дзин моему сыночку записку доставит. Тогда Хацукои нас освободит! – разгадала лисий план матушка Цунь Гуана.
А дочка её от радости захлопала в ладоши. Шум насторожил сидевших во дворе оборотней, они побросали кости на землю и прислушались. Старший приказал младшему:
– Ну-ка, брат Шакал, сходи-ка проверь, что за шум.
– Что ты мне приказываешь, брат Ягуар! – ответил младший оборотень.
– По старшинству положено.
– Ты хочешь, ты и проверяй, – заупрямился оборотень Шакал.
– Не слушаешь старшего брата! – вскричал Ягуар и отвесил младшему оборотню мощную оплеуху.
Бинь Лю пробудился от ругани и высунулся из окна спальни.
– Почто раскричались? – недовольно выбранился он. – Не весна сейчас, да и вы не коты бродячие.
– Чего он меня обижает! – недовольно сказал оборотень Шакал.
– А он старшинства не уважает, – защитил свою честь оборотень Ягуар. – Не хочет мою просьбу выполнить.
– Да ничего с ними в сарае не случится, – огрызнулся Шакал. – Показалось тебе, что шумят.
– Безмозглые вы бесы! – вскричал тут Бинь Лю так, что даже Брикабрей проснулся. – Оба идите проверяйте!
Оборотни вскочили на ноги и ринулись к сараю. Оборотень Шакал распахнул дверь, из которой тут же выскочил юркий лисёнок, в зубах которого была свёрнутая в трубочку записка.
– Держи его! Держи! – завопил Бинь Лю.
Оборотень Ягуар прыгнул на лисёнка, но тот без труда вывернулся и закружил по двору, размахивая рыжим хвостом.
– Дразнится ещё! – разъярился оборотень Ягуар.
Оборотень Шакал подхватил его гнев и присоединился к погоне. Но лисёнок оказался хитрей. Он заскочил на плечи оборотню Ягуару, а с плеч перепрыгнул на забор. Там лисёнок довольно поднял мордочку и кивнул выглянувшему наружу Брикабрею, словно приветствуя заспанного колдуна.
– Чёртов лисёнок! – узнал Дзина Брикабрей.
Колдун схватил с полу тапок, чтобы сбить наглеца, но лисёнок только повёл хвостом и спрыгнул на уличную сторону.
Не выпуская записки изо рта, Дзин побежал догонять Цунь Гуана и его спутников. Он знал, куда они направляются, и потому справедливо рассудил, что найдёт посланцев богини Запада возле тайника.
Пока Брикабрей бродил по Итаюинду, Цунь Гуан и остальные путешественники приближались к своей цели. На приданной им в Нанчане лодке они доплыли до места, откуда в глубину леса вела дорога, украшенная огромными деревянными воротами.
Посланцы богини Запада углубились в лес, из которого к небу торчали многочисленные скалы. Несколько дней они блуждали по округе, пока не наткнулись на заброшенный храм, у ворот которого решили заночевать.
Ночью, пока остальные путники крепко спали, монаха-комусо по имени Дзаэмон посетило волшебное видение. Ему явился Небесный Царь Тамонтен, которого много лет никто в Срединном мире не встречал.
Монах поприветствовал Небесного Царя как положено, после чего тот сказал:
– Пришёл я тебя упредить. Демон с тобой рядом ходит. Только и ждёт удобного момента.
Дзаэмон с почтением кивнул и покосился на Шу Ценя, который мирно спал в дюжине шагов.
– Куда вы направляетесь? – вопросил тогда Небесный Царь Тамонтен. – Не попадитесь в ловушку тёмных сил.
Монаху нарушать обет молчания было воспрещено, поэтому он показал рукой на дорожный мешок, что лежал рядом с похрапывающим Люцзы. Тамонтен взмахнул рукавом, и завязки у мешка сами собой развязались. Резная шкатулка, покачиваясь будто карп в речной запруде, всплыла наружу и проследовала Небесному Царю в руки. Чжу Люцзы только перевернулся на другой бок и захрапел ещё сильнее.
Небесный Царь отворил шкатулку и достал из неё волшебный свиток. Он трижды перечёл указывающие путь стихи и промолвил:
– Благородное дело поручили вам. Не оставляйте свой путь, а я покуда найду, чем вам подсобить.
С этими словами Небесный Царь Тамонтен отправил шкатулку обратно в дорожный мешок и, взмахнув на прощание длинными рукавами своего платья, исчез.
Наутро Дзаэмон проснулся раньше всех и, совершив положенные монахам упражнения, разбудил остальных. Он отвёл Цинь Бао в сторону и взял её за руки. Без слов монах рассказал возлюбленной о том, что ночью с ним произошло. Лицо прекрасной Цинь Бао побледнело, и она попросила Дзаэмона повернуть своё внимание на то, чем песчаный демон Шу Цень будет заниматься.
Ну а сам Шу Цень, ничего не подозревая, не расставался со своими мыслями, что появились у него ещё в Сурине. Очень хотелось ему освободиться от золотого обода и от данного Цунь Гуану обещания. Он даже отвёл Чжу Люцзы в сторону и сказал такие слова:
